ДИКТАТУРА ЮВЕНАЛЬНОГО СУДА

Ирина МЕДВЕДЕВА - директор Института демографической безопасности, психолог-педагог,
Татьяна ШИШОВА (на фото) - вице-президент Фонда психологической помощи семье и ребёнку, психолог-педагог.

Когда сталкиваешься с каким-то новым сложным явлением, то сколько его ни рассматривай, сколько ни анализируй, обязательно что-то упустишь из виду. Особенно если его суть старательно утаивают, и правду приходится добывать по крупицам, с большим трудом. Казалось бы, мы достаточно подробно разобрали, что такое ювенальная юстиция. Написали и про невозможность воспитывать детей, когда в них будет поощряться доносительство на родителей и педагогов. И про то, что в современном контексте понимается под правами ребенка. (Например, право на личную жизнь, включая ранние половые связи, право на выбор сексуальной ориентации или на свой стиль жизни, включающий, в том числе, и употребление наркотиков, право на досуг, который может протекать где и как угодно, право на информацию, которая может быть какой угодно, и т. п.).  

Мы написали также, что жертвами ювенальной юстиции станут прежде всего культурные родители и неравнодушные педагоги, пытающиеся в очень трудных условиях, при нынешнем разгуле вседозволенности удерживать детей от соблазнов. Высказали предположение, что истцами, обращающимися в ювенальные суды, станут, в основном, избалованные, развинченные, демонстративные дети, а вовсе не истинные жертвы родителей-злодеев (которых, впрочем, вполне можно наказывать в рамках уже существующих законов). Написали мы и об опасности отказа от "репрессивного" подхода к несовершеннолетним преступникам на фоне заметного роста и "помолодения" преступности.

Однако самый, может быть, важный аспект ювенальной юстиции мы все же упустили из виду. А вернее, не имели возможности его увидеть, поскольку у нас не было данных, которые бы направили внимание в нужную сторону.

УЧАСТИЕ ВО ЗЛЕ ПО ПРЕДПИСАНИЮ СУДА

И помогли нам заметить этот аспект сами защитники ювенальной юстиции. Как-то раз в одной из оживленных дискуссий они дали, по их выражению, "алгоритм" действия этой новой системы.

Итак: "Основой системы помощи детям группы риска вместо ведомственных структур становится судебное решение, содержащее индивидуальный план реабилитации конкретного ребёнка".

Главной целью лоббистов ювенальной юстиции на данный момент является создание в России ювенального суда. Закон о ювенальном суде пока окончательно не принят, но уже прошел полпути - два чтения в Думе. В дебатах на тему, нужны ли нам ювенальные суды, обычно слышишь: "А что вас так пугает? Разве плохо, если делами несовершеннолетних будут заниматься специальные судьи в отдельном здании или даже просто на отдельном этаже?" То есть, проблему пытаются свести исключительно к территориальной, чтобы выставить тех, кто против, безнадежными идиотами. Действительно, что плохого в отдельном помещении?

Между тем, в материалах "для внутреннего пользования" не раз проскальзывала мысль, что закон о ювенальном суде - это стержень, на который будут впоследствии нанизываться остальные законы, касающиеся прав несовершеннолетних. И что без введения ювенального суда коренные реформы в этой области невозможны. Так что речь, конечно, не только и не столько об отдельном помещении, а о гораздо более серьезных вещах, в которых мы и попытаемся разобраться.

"Основой системы помощи детям группы риска становится судебное решение. " Да... Похоже, реформа действительно коренная. В функцию судов, насколько мы понимаем, раньше входило определить степень виновности человека и, в соответствии с ней, назначить ту или иную меру наказания (или отпустить на свободу, если доказана невиновность). В гражданских же делах, связанных с детьми (развод, определение, с кем останется ребенок, лишение в исключительных случаях родительских прав, раздел жилплощади), опять-таки никакого плана реабилитации суд не назначал.

Но это пока не было ювенальной юстиции. Теперь же, утверждают ее сторонники, "нужна система обязательной, а не добровольной, как сейчас, психологической реабилитации". И "ювенальные суды должны в полной мере брать на себя воспитательную функцию хотя бы потому, что другие суды с этой функцией пока не справляются".

Ну и что, казалось бы, такого? Разве детей группы риска не надо реабилитировать, то есть помогать им исправиться? И чем плохо, если план исправления будет составлен в суде?

А тем, что решение суда обязательно к исполнению. Это вам не рекомендация врача, педагога или психолога, которой, хочешь воспользуйся, а хочешь - нет. Конечно, бывают случаи, что решения суда не выполняются. Но это когда "хромает" механизм контроля за выполнением решений. Например, пока не заработал институт судебных приставов, взыскивать с ответчика денежную компенсация было порой весьма затруднительно. Когда же приставы появились, дело, пусть не всегда гладко, но пошло. Касательно ювенальной юстиции можете не сомневаться, что контроль за выполнением решений будет налажен неплохо. Благо есть обширный международный опыт. Да и отечественный потихоньку накапливается во многочисленных пилотных регионах.

"Ну и что? - снова возразит кто-то. - Очень даже хорошо, что решение суда обязательно надо выполнять. Больше будет порядка. А то развели тут анархию, никто ни за что не отвечает... " Но порядки бывают разные. Некоторые ничуть не лучше, а то и хуже анархии. В современной западной реальности, откуда приходит к нам ювенальная система, реабилитация подростков группы риска строится на вполне определенных принципах. Они, эти принципы, достаточно хорошо известны и у нас, поскольку десять с лишним лет длится в нашей стране противостояние таким, к примеру, реабилитационно-профилактическим программам, как "снижение вреда". Вот что пишет Маргарита Чалых, член центрального совета Общероссийского родительского движения (на которую возмущенные ее протестными действиями воронежские адепты такого рода "профилактики" подали в суд):

"Суть программ снижения вреда состоит в попытках внедрить заместительную терапию: заменить героин на наркотик метадон с его последующим легальным ввозом. Такая практика применяется на территории ряда европейских стран. В России метадон запрещён. Наши медики считают, что наркотик героинового ряда метадон ничем не лучше героина. А генерал-лейтенант А. Михайлов из Госнаркоконтроля назвал представителей наркологических программ снижения вреда "откровенными пропагандистами наркомании". Представители Всероссийской сети снижения вреда (ВССВ) устраивают растлевающие молодежь акции по раздаче шприцев. То есть, если Ваш ребенок, на дай Бог, попробовал наркотик, представители вышеупомянутой программы любезно предоставят ему бесплатный шприц для следующей дозы под предлогом борьбы со СПИДом.

Сеть "снижения вреда" создала в интернете правозащитную библиотеку, заведующий которой Лев Левинсон выступает за смягчение наказаний для малолетних преступников. Естественно, на данном сайте размещаются и сообщения по ювенальной юстиции.

Нет, конечно, есть и другие методы реабилитации. Например, усиленно рекламируемая сторонниками ювенальной юстиции отправка несовершеннолетних преступников в альпийский турпоход или принудительное посещение спортивной секции. (Подобные методы поддерживает и только что упомянутый Лев Левинсон.

По его мнению, оптимальное "пробуждение у них позитивного интереса, когда общественная организация в качестве наказания за кражу или за драки наказывает подростка спортклубом, джаз-бандом, походами на байдарках, и даже ребёнок-убийца может найти не надзирателя, а наставника и будет жить с ним на пасеке".

По свидетельству очевидцев, столкнувшихся с реабилитационными программами по решению судов по делам несовершеннолетних во Франции и некоторых других европейских странах, в ряде программ в качестве "реабилитаторов" выступают уголовники, недавно выпущенные из тюрем. Считается, что для них общение с подростками - тоже своеобразная реабилитация.

Или возьмем нейролингвистическое программирование (НЛП). Не все специалисты к этому методу относятся положительно. Православные же психологи в массе своей и вовсе его отвергают, считая неприемлемым для себя манипулировать психикой пациента в обход его сознания и воли. Пока что психологи и социальные работники, занимающиеся коррекционной работой с детьми и подростками, вольны отказаться от этого или какого-то другого метода, вызывающего у них возражения. И никто их за это с работы не выгонит. Но если суд, разрабатывая конкретную программу реабилитации, найдет нужным применение НЛП либо, скажем, психоанализа, тут уже никуда не денешься. Или применяй, или увольняйся.

Ну, а применение знаний в области "планирования семьи" может напрямую предписываться законом. Во всяком случае, ст. 22 одного из вариантов законопроекта "Основы законодательства о ювенальной юстиции" гласит: "... в системе ювенальной юстиции должны работать специалисты, владеющие знанием социологии, педагогики, планирования семьи". Те, кто не будут владеть этими знаниями, не смогут пройти аттестацию. Уже одного этого достаточно, чтобы понять, кому будет отдана на откуп реабилитационная работа. Недаром бывший исполнительный директор Российской ассоциации "Планирование семьи" (РАПС) И. И. Гребешева высоко оценила в своем официальном отзыве упомянутый законопроект.

В истории российской борьбы с растлением детей важную роль, помимо Православной Церкви и неравнодушных родителей, сыграли педагоги. Многие из них отказывались преподавать "теорию и практику секса" (выражение из учебной программы тех лет). Они созывали конференции, ходили по инстанциям, писали в газеты, присылали соответствующие программы и учебные пособия на экспертизу. А еще больше учителей протестовали скрыто: не отказывались от преподавания какой-нибудь валеологии, но ничего гадкого детям не сообщали. Не работали по той "методичке", по которой их обязывали работать. Ювенальная юстиция лишит их этой свободы неучастия во зле.

Не позавидуешь и медикам, которым придется работать по указке ювенальных судов. Пробьют, например, в России применение риталина (возбуждающее средство, производящее фармакологические эффекты, подобные воздействию кокаина и амфетамина) или метадона - будь любезен, применяй, забыв не только об индивидуальном врачебном искусстве, интуиции, но и о главной врачебной заповеди "не навреди". Мало ли что риталин - препарат наркотический, после которого дети обычно "пересаживаются" на героин? А в решении суда сказано "применить". Еще вопросы есть? Иди и выполняй.

ЧУЖИЕ В ДОМЕ

Но не надо думать, что ювенальная юстиция создается только для малолетних наркоманов, хулиганов и преступников. "Ювенальный суд прежде всего рассматривает дела несовершеннолетних, находящихся в ситуации опасности, т. е. детей, еще не совершивших правонарушений. Таким образом реализуется профилактическая функция судебного решения" В ситуации опасности, по отзывам специалистов, в России находятся практически все дети. Довелось как-то выступать вместе с бывшей (а может, и нынешней?) сподвижницей депутата Е. Ф. Лаховой Э. С. Кумулдиновой, много лет проработавшей в аппарате Комитета Госдумы по делам женщин, семьи и детей. Она весьма проникновенно говорила о том, что жизнь в России такая тяжелая, такое огромное количество социально незащищенных семей, столько сирот, бедных, многодетных, столько разведенных, столько алкоголиков, наркоманов и прочего негатива, что фактически 100% детей находится в ситуации опасности. "Ребёнок в опасной ситуации" - это уже не просто фигура речи, а юридическое понятие, включенное в российское законодательство. А поскольку от опасности надо спасать, то таким спасением и занимаются во всем мире ювенальные службы. Суммируя вышесказанное, нетрудно сделать вывод, что когда ювенальная юстиция заработает (если мы допустим) в России на полную мощь, ее представители получат беспрепятственный доступ в каждую российскую семью.

Пока что социальный работник не может прийти в любой дом, рыться в шкафах, заглядывать в холодильник, допрашивать детей: как к ним относятся родители, не нарушают ли их права. Такое возможно лишь в исключительных случаях - или когда дети живут в действительно неблагополучных семьях, или когда они уже состоят на учете в милиции. Но большинство семей не относятся ни к той, ни к другой категории. Взрослые члены этих семей расценили бы такой приход "спасателей" как грубейшее вторжение в частную жизнь и не пустили бы их на порог. И что самое важное - никто им пока за это ничего не сделает!

В ювенальной реальности все по-другому. На Западе вы не можете не пустить к себе работников служб, которые занимаются защитой детей. А если не пустите, вам же хуже. Они ведь не просто приходят с инспекцией, а составляют рапорт, от которого зависит судьба вашей семьи. Напишут, что все у вас хорошо - ребенок останется с вами. Придерутся к чему-нибудь - и у ювенального суда появятся веские основания изъять ребёнка из семьи. Ведь его необходимо защищать от опасности!

Таким образом, практически любая семья лишается независимости. Твой дом - уже не твоя крепость. Отец с матерью уже не главные в своей семье, а главные - сотрудники ювенальных служб, которые лучше знают, как правильно воспитывать ребёнка, чем его кормить, чему учить, как лечить и одевать. Чтобы нас не обвинили в некомпетентности (этот аргумент обычно используют, когда нечего сказать по существу), сошлемся на заключение, составленное весьма компетентными юристами московской организации "Родительский комитет". Эти люди именно профессионально, пользуясь российским законодательством, противодействуют либеральным тенденциям, направленным на разрушение семьи. Вот выдержка из заключения:

"В рамках проектов ювенальной юстиции родители превращаются из законных представителей, обладающих правом на преимущественное воспитание своих детей, в мишень для правовых органов и социальных служб. Не может не волновать каждого родителя то, что данными законопроектами ставится под угрозу независимость семьи, ее право самостоятельно решать вопросы семейной жизни, право родителей определять приоритеты воспитания и устройства семейной жизни, традиционные детско-родительские отношения, исходящие из подчинения младших старшим. Возможность неконтролируемого вмешательства разнообразных структур в дела семьи и ограничение естественного права родителей на воспитание ребенка в избранной ими системе ценностей ведут к размытию функций семьи, ее естественных прав на независимое и саморегулируемое устройство, нивелируют конституционные принципы. Закон о семье.

К примеру, по мнению авторов проекта ФЗ "Об основах системы ювенальной юстиции" предметом регулирования данного закона становятся "отношения, складывающиеся в ходе реализации и обеспечения прав, свобод и законных интересов ребенка судами, иными государственными органами, органами местного самоуправления при участии неправительственных организаций". То есть родители не только фактически устраняются от решения вопросов защиты прав своих детей, но становятся предметом пристального контроля со стороны этих самых органов. В Интернете имеется примерный контракт одного муниципального образования с неправительственной организацией на продвижение ювенального проекта стоимостью более чем в миллион рублей. А ведь такие деньги надо освоить. Значит, нужны конкретные дети, подпадающие под орбиту ювенальной юстиции. Чем больше выделено денег, тем больше детей и родителей требуется вовлекать в эту систему (надзирать, проверять, лишать родительских прав и т. д. )" (XVI Международные образовательные Рождественские чтения, М., 2008, Конференция "Родительское общественное движение: семья и образование", раздаточные материалы. )

Так что изъять ребёнка из семьи при переходе на ювенальную юстицию будет гораздо проще, чем сейчас. Пока для этого нужны очень весомые аргументы, доказательства фактически преступного отношения родителей к детям. Но это только до тех пор, пока жив традиционный взгляд на семью. Пока общество и государство убеждены, что родную мать, даже не очень хорошую, никто не заменит. Что самые лучшие, самые богатые и образованные приемные родители не могут дать ребёнку того, что дает ему кровная семья. И ее поэтому нужно сохранять до последнего.

Ювенальная юстиция смотрит на проблему совершенно иначе. Кровное родство - ничто или почти ничто. Недаром словосочетание "родная мать" так назойливо заменяется, вроде бы более современным, наукообразным, а по сути - оскорбительным - "биологическая мать". Потеря "биологической семьи" никакая не трагедия, неизбежно накладывающая отпечаток на всю последующую жизнь ребёнка, а наоборот, это защита ребёнка, находящегося в опасной ситуации. И чем скорее его удастся защитить, тем лучше. А поскольку современные родители якобы ничего не умеют, опасную для детей ситуацию "ювенальщик" волен усмотреть на каждом шагу. Идеология и практика применения ювенальных законов таковы, что позволяют весьма расширительно толковать понятия прав ребёнка, физического и психического насилия, а также опасной ситуации. Слишком многое тут зависит от настроя, взглядов и произволения судьи и сотрудников социальных служб.

Мы хотим здесь лишний раз подчеркнуть: корень этой коренной реформы в области защиты прав детей в том, что резко принижается, фактически обесценивается роль настоящих, кровных родителей. Ребёнок искусственно вычленяется из семьи, наделяется приоритетными правами и противопоставляется родителям. Они же фактически лишаются права голоса и вынуждены подчиняться диктату всемогущих и всеведущих специалистов, которые не только не видят никакой особой разницы между родной семьей и приемной, а даже считают приемную семью предпочтительней, поскольку легко изымают детей из родной семьи и отдают в приемную или в приют.

Конечно, пока они еще не осмеливаются четко и определенно заявить об этом вслух. Могут, наоборот, уверять, что они всемерно стараются наладить, укрепить семейные отношения.

Но реальность свидетельствует об обратном. Официальная причина, по которой у актрисы Натальи Захаровой отняли во Франции, где она жила, выйдя замуж за француза, трехлетнюю дочь, это "удушающая материнская любовь". Так было написано в решении суда. Вдумайтесь в этот вердикт! Мать сочли недостойной воспитывать свою девочку, потому что она слишком сильно ее любила. Разве можно себе представить, что в системе, сохранившей нормальный, традиционный взгляд на роль матери в жизни ребенка, особенно такого крошечного, избыток материнской любви стал бы основанием для отнятия дочери? В ювенальной же Франции подобные случаи отнюдь не единичны. Преступным в поведении Натальи Захаровой сочли и то, что она купила ребенку такую же кофточку, как себе. Сотрудники социальных служб обвинили ее в том, что она хочет подавить индивидуальность трехлетней Маши, сделать ее похожей на себя.

Все, что угодно, рискует стать основанием для отнятия ребёнка. Было бы желание ювенального суда... В Австралии подросток решил отпраздновать свое пятнадцатилетие в "Макдональдсе", пригласив 30 человек гостей. Отец возразил, что это многовато, он такую сумму "не потянет". Мальчик пожаловался защитникам детских прав, и отец был поставлен перед выбором: либо он все-таки изыскивает деньги на детский банкет, либо ему придется распрощаться с сыном. Ребёнок ведь не должен чувствовать себя хуже других. Если в их классе так принято отмечать день рождения, значит, отец своим отказом травмирует его. Соответственно, психическому здоровью подростка угрожает опасность.

ЖИЗНЬ ПО РЕШЕНИЮ СУДА

Ну, а теперь давайте представим себе самую обыкновенную семью, каких в нашей стране огромное множество. Мать, отец, ребёнок. Родители не наркоманы, не алкоголики - в общем, не маргиналы. Со школьным "секс-просветом" не воюют. Не возражают и против компьютерных игр. Музыку, которую слушают подростки, и фильмы, которые они смотрят, считают ерундой, но не такой вредной, чтобы сильно волноваться. В церковь заходят нечасто. В основном, на чье-то отпевание, за крещенской водой, да на Пасху. При этом нельзя сказать, что они совсем не занимаются воспитанием или что у них отсутствуют представления о должном и недолжном. Есть вещи, на которые они не собираются смотреть сквозь пальцы. Им хочется, чтобы ребенок хорошо учился, и не хочется, чтобы он прогуливал школу. Не хочется, чтобы посылал их на три буквы. Не хочется, чтобы превращал свою комнату в хлев и на любую просьбу помочь по хозяйству отвечал: "А почему я?" Согласитесь, это очень скромные и очень естественные требования. Так сказать, минимальный стандарт. На самом деле в нормальной культурной семье требований должно быть больше, но мы возьмем хотя бы этот набор.

Теперь давайте представим себе довольно распространенную, по нынешним временам, ситуацию. Сын, войдя в подростковый возраст, запускает учебу, может прогулять школу, хамит, огрызается. Просьб родителей выполнять не желает, зато часто и настойчиво требует денег. В какой-то момент, когда ситуация уже зашкаливает, они решают проявить твердость и говорят, что так дальше дело не пойдет. Подтянешь учебу - получишь денег на апгрейд компьютера. А принесешь еще одну двойку - даже не проси. И ни с какими друзьями ты никуда не пойдешь, пока не приберешься в комнате.

В обычных условиях, то есть без ювенальной юстиции, этот, в общем-то, заурядный бытовой конфликт может разрешиться двояко. Либо взрослым удастся переломить ситуацию (для чего требуются выдержка, твердость и одновременно такт, умение пойти на разумный компромисс), либо они, спасовав перед истерическим напором, сдаются со всеми вытекающими из этого последствиями. Но решение принимают они. Даже если оно неправильное, оно все равно их собственное. Ребёнок распускается, потому что они ему это позволяют. В любом случае выбор за ними. Никто извне не диктует им, как жить, не посягает на их роль главных в семье и, соответственно, не навязывает им план воспитания ребёнка. Если они обращаются за помощью к психологу или к психиатру, то все рано делают это по своей доброй воле и могут воспользоваться советами специалиста, а могут ими пренебречь.

Как же будет развиваться этот популярный детскородительский конфликт в условиях ювенальной юстиции? Парень жалуется в соответствующие органы, что родители его притесняют: заставляют убираться в комнате, не пускают гулять с друзьями, да еще не дают карманных денег. Отца с матерью вызывают "куда следует" и популярно объясняют, что комната - личная территория их сына, где он волен устраивать то, что ему хочется. Может, беспорядок больше соответствует его нынешнему настроению, его индивидуальности и помогает самореализации?! Запрещать прогулки с друзьями нельзя. Ребёнок должен дышать свежим воздухом и не должен испытывать дефицит общения. Что же касается денег, то лишать ребенка средств на карманные расходы значит препятствовать его социализации. Деньги надо давать независимо ни от чего, причем не меньше, чем в среднем получают одноклассники, чтобы мальчик не чувствовал себя ущербным.

- Но ведь он нас не уважает, хамит, обзывается, школу прогуливает, двоек нахватал! - пытаются оправдать свои воспитательные меры родители.

И слышат в ответ, что, во-первых, уважение следует заслужить. Они же, судя по всему, не сумели этого сделать. Во-вторых, надо учитывать особенности подростково-молодёжной лексики. Тридцать лет назад матерные выражения считали чем-то ужасным, а сейчас критерии изменились. Насчет школы - да, тревога обоснованная. У нас обязательное среднее образование, поэтому с мальчиком будет проведена разъяснительная работа. Но добиваться хороших оценок, если сын их не получает, не только бессмысленно, но даже вредно. Завышенные требования травмируют психику и могут привести к школьному неврозу. В общем, родители попадают под прицел ювенальных служб. Их предупреждают, что за семьей теперь будет вестись постоянная слежка (неприятное слово заменяется более политкорректным "мониторинг"). И если сын будет и впредь недоволен своим положением в семье, их придется лишить родительских прав.

По меньшей мере озадаченные, а скорее, подавленные происходящим, родители возвращаются домой, обдумывая по дороге, что они скажут своему отпрыску. Но оказывается, ему в ювенальном суде уже все сказали. Они еще не успевают раскрыть рот, как слышат: "Ну что, съели?" И начинается новая жизнь. Парень делает, что хочет. Родители безропотно дают деньги. Прогулы школы, правда, продолжаются, но психолог (он же ювенолог) загадочно отвечает, что они над этим работают. И работа действительно ведется. На зимние каникулы парня отправляют в подростково-молодёжный лагерь для проблемных детей. Там у него появляются новые друзья. Причем, у родителей возникает тревожное впечатление, что некоторые из этих друзей больше походят на "лиц, находящихся в конфликте с законом" (так теперь предлагают в духе политкорректности называть несовершеннолетних преступников). Но поговорить на эту тему с сыном им не удается, так как он всякий раз посылает их подальше, заявляя о своем праве дружить с кем хочет и размахивая перед их носом бумажкой, полученной в суде.

Через некоторое время родители обнаруживают у сына наркотики. Тут уж они дают волю гневу и идут в ювенальные инстанции требовать объяснений. Дескать, посмотрите, до чего вы довели мальчишку, связав нам руки! На это им холодно отвечают, что довели как раз они, родители - тем, что недолюбили ребёнка. Выясняется, что ювеналы, "осуществляющие сопровождение" их сына, давно знают о потреблении им "психоактивных веществ (ПАВ) опийной группы". Но родителям не сообщали об этом вполне сознательно, чтобы не обострять и без того конфликтные отношения в семье. Да и стоит ли так волноваться? Во-первых, у взрослых своя жизнь, а у ребёнка своя. Он имеет право на свой опыт, на свои ошибки. Во-вторых, наркоаддиктов сегодня немало, это один из популярных молодежных стилей жизни. Подрастет - образумится. А пока, если они настаивают на коррекционных мерах, мальчика можно включить в программу снижения вреда. Если же адекватным наркологам наконец удастся внедрить заместительную терапию, ему будут давать вместо героина метадон. Хоть и наркотическое вещество, но менее токсичное. И тогда проблемы будут решены.

История эта хоть и сконструирована нами, но в ней нет никаких элементов фантастики. Диктата ювенального суда, правда, пока нет, и это очень существенный момент. Но по отдельности все фрагменты нашей собирательной истории уже наличествуют. Помните, мы приводили цитату про то, что ювенальный суд - это стержень, на который все будет нанизано? Так вот, стоит появиться стержню, и он обрастет именно такими деталями.

РОССИЙСКАЯ СПЕЦИФИКА

В ответ на постоянно множащиеся примеры ювенальных бесчинств на Западе отечественные сторонники этого "требования времени" любят говорить, что у нас все будет по-другому. Однако постоянно множащиеся примеры того, что (пока еще в качестве подготовки почвы) происходит в России, не дает оснований для оптимизма. В Таганроге, где уже существует ювенальный суд, школьник подал иск на учительницу, которая наказала его за хулиганское поведение, не взяв на экскурсию. Возмущенный попранием своих прав ребёнок (надо полагать, не без содействия заинтересованных взрослых) потребовал компенсации морального ущерба в размере 70 000 рублей. Суд смилостивился над ответчицей и скостил сумму до 30 000. Учительница после этого уволилась. Как чувствует себя несовершеннолетний истец и какой урок получили остальные учителя, думаем, читатель представит себе, особенно не напрягая воображение.

Другая история произошла в Москве. Отец, воспитывая тринадцатилетнюю дочку один, приучал ее бегать по утрам. Соседки пожаловались в органы опеки, что он "мучает" ребёнка. Они вообще-то и раньше любили жаловаться. Молодая женщина, поведавшая нам эту историю, рассказала, что они когда-то доносили и на ее мать. В тот раз им не нравилось, что ребёнка "мучают" уроками музыки, лишая детства. Но 20 лет назад права детей у нас в стране еще не были на должной высоте, и сигнал остался без ответа. Зато сейчас ответ последовал незамедлительно. Отец и глазом моргнуть не успел, как его лишили родительских прав, а девочку поместили в детдом. Потом она, правда, как нидерландская Ирина, сбежала домой. А поскольку ювенальное законодательство у нас еще не принято и в деле было допущено множество нарушений, от этой семьи отстали. Девочка опять живет с отцом. Он потребовал возвращения ему родительских прав, но оказалось, что вернуть права куда сложнее, чем их лишиться. По крайней мере, спустя полтора года после начала этой истории отец в своих правах еще не был восстановлен.

В Псковской области практически одновременно у двух матерей-одиночек пытались отнять детей: у одной троих, у другой четверых. Мотив - бедность, потеря работы. Точь-в-точь как во Франции, судя по документам французской ассоциации "Защита". "Французская система социальных служб незаконно отнимает детей у родителей, потерявших работу", - говорится в обращении этой ассоциации.

На Западе отнятых детей за границу не продают. Наоборот, там готовы покупать сирот. Откуда угодно: из Азии, из Латинской Америки, из Африки. Осенью 2007 года разгорелся международный скандал из-за попытки французской гуманитарной ассоциации похитить в африканской Республике Чад 103 ребенка, которых хотели переправить во Францию для передачи усыновителям.

Дети из России - очень желанный товар. Сколько нам на протяжении последних пятнадцати лет рассказывали в СМИ о благородных иностранцах! Они, якобы, забирают, в основном, детей-инвалидов, которые здесь никому не нужны, а там обретают дом, семью, медицинскую помощь. Поэтому для нас, признаться, явились неожиданностью официальные данные. Из доклада Председателя Комитета Госдумы по делам женщин, семьи и детей Е. Ф. Лаховой на I Всероссийской конференции "Семья, дети и демографическая ситуация в России", состоявшейся 17 октября 2006 года: "Вывозятся из России, в основном, маленькие дети, 70% от всех усыновленных, они практически здоровы или имеют заболевания, которые лечатся в России. Дети-инвалиды составляют лишь только 2, 5%" ( Сборник докладов, стр. 7).

Видимо, в ожидании ювенальной юстиции и, соответственно, в предвкушении богатого улова в России открываются иностранные агентства по усыновлению. Говорят, это поможет упорядочить процедуру. Что ж, и вправду поможет: отняли ребенка и быстро переправили в Париж, Франкфурт или Амстердам. А там - ищи ветра в поле. Сколько наших женщин годами не может вернуть детей, вывезенных за границу мужьями-иностранцами! И ведь этих женщин никто не лишал родительских прав, но они все равно бесправны. Что же говорить о тех, кого лишат?

Вполне возможно, российская специфика ювенальной юстиции проявится и в разрешении донорства детских органов, за которое летом 2007 г. начала агитировать замминистра здравоохранения О. В. Шарапова (между прочим, активная и достаточно давняя сторонница "планирования семьи", а значит, и секспросвета в школах.

Озабоченный состоянием детского здоровья Минздрав примерно в то же время вышел и со второй, не менее важной инициативой, предложив узаконить медицинские эксперименты на детях. Якобы иначе нельзя испытывать новые лекарственные препараты. У взрослых же другой организм! Хотя еще недавно это не мешало вполне эффективно лечить детей. По крайней мере, детская смертность в Советском Союзе была одной из самых низких в мире.

"КАК ВО ВСЕМ ЦИВИЛИЗОВАННОМ МИРЕ... "

Конечно. у всех детей не отнимут. Самая большая для нас загадка - почему безмолвствуют граждане либерального склада, для которых свобода есть главная жизненная ценность? Неужели Запад до сих пор их так магически зачаровывает, что они готовы приветствовать абсолютно все, что исходит оттуда?

Мы, например, себя к либералам не причисляем, да и детей у нас маленьких, которых можно отнять, уже нет. Но жизнь под контролем и по указке ювенальных служб представляется нам крайне унизительной. На наш взгляд, это недопустимое ущемление человеческой свободы, человеческого достоинства.

Дело в том, что любой взрослый человек воспринимает свой дом как территорию свободы. Это в подростково-юношеском возрасте многие жаждут вырваться из дому на волю, поскольку их стесняет главенство родителей. Но обретя свой дом и, тем более,. свою семью, человек именно там чувствует себя наиболее свободным, там он обустраивает все по собственному разумению. И попытки постороннего вмешательства в виде критики и особенно навязывания своих понятий или вкусов могут восприниматься довольно болезненно. Даже когда эти попытки исходят от близких родственников, которым позволено куда больше, чем чужим.

И самое, пожалуй, ценное для современного семейного человека на домашней территории свободы - это дети и право их воспитывать так, как он считает нужным. Безусловно, существуют определенные нравственные ограничения, но для нормальных людей это не проблема, поскольку они с ними согласны без принуждения извне. А в остальном воспитание детей представляет собой широкое поле для свободы и творчества взрослых.

Жизнь по указке ювенальных служб и тем более, по решению ювенального суда эту домашнюю вольницу упразднит. Дом, семейная жизнь, воспитание детей перестанут быть территорией свободы и напротив, превратятся в источник постоянной тревоги, постоянного напряжения, постоянного страха.

НЕ ПОДМЕНЯЕТ, А ПОДМИНАЕТ

Председатель Комитета по законодательству В. Н. Плигин уже выразил обеспокоенность, не начнет ли суд выполнять функции других систем власти. "Получается, - сказал он, - что мы предлагаем суду выполнять не роль правосудия, собственно говоря, а мы предлагаем в настоящее время суд обозначить как координатора по всем случаям, которые попадают в поле зрения суда".

Вразумительного ответа на своей вопрос он не получил. Нет, конечно, его постарались успокоить. "Суд не будет заменять никакие ведомства, - сказала председательствовавшая на круглом столе Е. Ф. Лахова. - Министерства образования, здравоохранения, внутренних дел, комиссии по делам несовершеннолетних, службы занятости и т. д. - все знают, что им делать. И каждый год эти ведомства отчитываются о проделанной работе... Но суд, - добавила она, - должен быть над всеми, независимо от того, совершено или не совершено ребёнком правонарушение... Суд должен быть над всеми ведомствами. Именно суд должен сказать сегодня, что делать, какое ведомство не доработало". Помимо ведомств, кстати, были упомянуты и родители.

Однако суд, напоминаем, не только высказывает свое мнение, но и взыскивает. И его решения, снова напоминаем, обязательны. Таким образом, под лозунгом защиты прав ребенка по существу делается попытка простроить параллельную вертикаль власти. Что означает тезис "суд должен быть над всеми ведомствами" и говорить, что им делать и кто что не доработал? Пока что ведомства подчиняются своим главам - министрам, те - премьер-министру, тот - Президенту. И о недоработках речь идет на их заседаниях. Никакой суд не указывает им, что делать. Хотя проворовавшегося министра теоретически можно отдать под суд.

Выходит, в новой ювенальной реальности нарушается принцип разделения властей? Судебная власть подминает под себя исполнительную. А если решения министра не совпадет с решением ювенального суда, кто будет главнее? И кем будет управлять Президент, если все ведомства будут подчиняться ювенальному суду, а судебная власть Президенту по Конституции не подчиняется?

Причем, в перспективе планируется создание семейного суда, который вберет в себя функции суда ювенального и, кроме того, будет рассматривать все дела, в которых так или иначе затронуты интересы несовершеннолетних. А ведь это бесчисленное множество судебных дел, поскольку у большинства наших граждан есть дети или внуки, а заметное число людей связано с детьми по роду работы. Таким образом, новый суд может подмять под себя не только Министерства образования, здравоохранения и внутренних дел, но и Министерство финансов (интересы детей практически всегда связаны с финансовым обеспечением) или, скажем, Министерство обороны. А почему нет? У многих призывников есть несовершеннолетние братья или сестры - вот вам и основания.

Узурпация власти судом - это не демократия и плюрализм, а жёсткий стиль диктатуры.

Во время судебного заседания, как известно, судья может удалить человека из зала за малейшее, на его взгляд, нарушение. И он, как миленький, удалится. Иначе выведут под руки. А тут вся жизнь будет проходить в этом директивно-карательном режиме. Ведь это только к малолетним преступникам не будут применять "репрессивный" подход. А родителям, бабушкам-дедушкам и прочим взрослым гражданам придется отвечать "по всей строгости закона".

"В своей книге "Смерть Запада" видный американский политик П. Дж. Бьюкенен цитирует известного американского судью Роберта Борка, который, называя членов Верховного суда США бандитами, сетует, что судебная власть страны "приобрела диктаторские замашки" (М., ACT, стр. 346-347). У нас, с поправкой на российскую специфику, роль аналогичного "диктатора на местах" призван, по-видимому, сыграть ювенальный суд. При этом соответствующая вертикаль, естественно, достроится до конца: в Верховном суде предусмотрена ювенальная судебная коллегия, которая будет рассматривать дела в качестве второй инстанции. Выше - кассационная коллегия Верховного суда, а еще выше - его Президиум, куда, надо полагать, если закон о ювенальных судах будет принят, введут специалистов по правам детей.

Вот что говорит председатель межведомственной комиссии по делам несовершеннолетних В.К.Чернобровкин: "Начинаем пока с судов... Но это только одно из звеньев ювенальной юстиции. В будущем необходимо учредить специализированный суд по гражданским делам, связанный с защитой прав и интересов несовершеннолетних, и многое другое вплоть до специализированного Верховного суда. Ювенальная юстиция - это пирамида, где суд наверху, а далее вниз - вся система специализированных государственных органов по линии несовершеннолетних плюс общественные организации поданной проблеме" (Информподборка, стр. 51).

А далее - разрушение семьи, огосударствление детей... Да, похоже на идеи Троцкого. Россия диктатуру уже проходила, факт неоспоримый. В отличие от Запада, у нас в XX веке был этот трагический опыт. По части "планирования семьи", толерантного отношения к "меньшинствам" и наркоманам мы, конечно, малость отстали от цивилизованного мира. Можно сказать, мы в этом отношении еще дети. Зато опыт жизни при диктатуре у нас посолидней. Тут мы - умудренные опытом старики. И добровольно согласиться повторить этот кошмар означает впадение в детство. Иначе говоря, в старческий маразм.